ОШИБКИ, КОИХ СЛЕДУЕТ ОСТЕРЕГАТЬСЯ

Когда перед изучающим Теософию начинает развёртываться вся мощь и красота её учения, обновляющая жизнь тех, кто следует её правилам, то естественно, что в нём загорается восторженное желание заинтересовать теософией и других, или что он проникается чувством сильной приверженности к ней. Но в этом направлении таится незаметная опасность — опасность впадения в догматизм, и как следствие — заглушение духовного роста. Кто впадает в такую ошибку, тот кладёт конец собственному прогрессу.

Верно, что Теософия есть изучение жизни столь всеобъемлющее в высшем своём достижении, что оно включает в себя все религии. Но уже одно это должно научить занимающегося теософией самой широкой терпимости, отнюдь не внушая ему, что Теософия есть единственное, что необходимо для спасения мира.

Не следует забывать, что пока кто-нибудь не достиг определенного пункта человеческой эволюции, Теософии для него быть не может, не может быть даже настолько, чтобы остановить на себе его внимание, и что он поднимется до этого пункта через какое-либо религиозное или философское течение, откуда, наконец, выйдет к теософии. Поэтому существующие моральные и интеллектуальные движения разного рода, коими полон мир, могут рассматриваться по отношению к Теософии так же, как подготовительные школы всяких наименований по отношению к университету. Если бы изучающий Теософию вздумал утверждать, что следует заменить Теософией религии всех наименований, и что Теософия есть единственная вещь, требующаяся для человечества, то это сильно было бы похоже на то, чтобы настаивать на немедленной же замене всех подготовительных училищ университетами. Одна из лучших красот Теософии есть именно её широта и терпимость; и только тогда возможен прогресс для приверженцев её, когда они руководятся именно этим духом терпимости.

Теософия не требует приверженности. Она прокладывает себе путь разумностью своею, а не горячностью, с которой её навязывают.

Предрасположение к слишком настойчивому спору за хорошие стороны Теософии есть та самая ошибка, которой нужно обязательно избегать. Нам нужно только наблюдать за каким-нибудь поклонником той или иной ортодоксальной (правоверной, православной, древлей и т. п.) религии, когда он брызжет слюной за превосходство её в пылком споре, чтобы убедиться, как это мало действует на его противника, столь же твердо убежденного в верховенстве своей веры. Ни тот, ни другой ничему не научаются, и только обоюдно удивляются, почему другой мешает ему говорить.

Так вот, изучающий оккультизм никогда не должен позволять себе впадать в такое враждебное расположение ума. Это настроение и закрывает ум для истины. Отличительной чертой изучающего оккультизм должно быть настроение как раз обратное этому. Он обязан всегда быть готовым признать истину. Ему следует всегда ловить и понимать новую мысль, новую точку зрения на тот или иной факт. Он не должен вести себя, как поборник того или иного определенного учения, всегда готовый яростно защищать таковое и с подозрением относящийся ко всем новым идеям или явлениям, ибо первое, что они вызывают в нём — это чувство страха за излюбленное верование. Первый вопрос должен быть не "поддерживает ли данная новая идея мою теорию?”, а "правильна ли она?”. Распознать истину, когда она встретится, можно только при этом настроении ума; а ведь изучающий оккультизм — есть прежде всего искатель истины. Ему нечего опасаться какого-либо противоречия между своими верованиями и фактами действительности. Он знает, что если появляется разногласие, то это значит, что он неправильно понял либо теософический принцип, либо сам факт. Тогда он принимается за мыслительную работу, чтобы найти решение загадки сообразно истине. Это и есть путь роста его мудрости и понятливости.

Существует еще и другая ошибка, которой нужно опасаться даже ещё больше, нежели склонности к воинствующему догматизму в защите своих верований. Предупредить её ещё труднее, ибо корень её лежит ещё глубже в природе человека. Это — чувствительность к выпадам против своей личности, которую тогда принимаются выгораживать с таким воодушевлением, что на суть этих выпадов обращают уже мало внимания, а то и совсем не обращают. Это самая распространенная ошибка, и при том самая вредная для себя же самого. Ею также создаётся такое направление ума, которое закрывает туда доступ истине, иногда особенно нужной и полезной. В оккультизме существует аксиома, что "всякое соприкосновение есть удобный случай”. Поэтому верна и та мысль, что всякое соприкосновение с другим лицом даёт нам учителя, но мы по большей части глупо отвергаем всякое поучение, раз оно затрагивает наше тщеславие или гордость. Настоящий оккультист всегда готов учиться всё равно от кого: от ребенка или от мудреца. Он старается держать ум свой открытым, старается быть всегда внимательным, всегда готовым к принятию истины, вне зависимости от источника её и того, как она повлияет лично на него. Он не только с радостью встречает критику, но и самого критика ценит как друга и учителя. Если он мудр, то из критики извлечет полезный урок для себя. Он спокойно продумает и постарается понять точку зрения критикующего. Если он увидит, что для критики было достаточное основание, то он немедленно примется за работу, чтобы устранить таковое. Если он не сможет найти основания и придёт к заключению, что критика была несправедливой, то он припомнит, что ведь и ему приходилось неправильно судить о других и постарается сам впредь быть осторожнее и осмотрительнее. Неразумная приверженность к нашим верованиям закрывает от нас истину, а догматизм прекращает наш дальнейший прогресс. Глупая чувствительность к личным уколам тоже закрывает ум для доступа истин и заставляет нас цепко держаться именно за те самые ошибки, которые препятствуют нашему духовному развитию.

ПУТЬ ВЕРНЫЙ И ПУТЬ НЕВЕРНЫЙ

Старые пословицы часто содержат великую мудрость. Поэтому-то они и стары. Если бы в них не было этой мудрости, то они умерли бы ещё в молодости. Но они живут века потому, что они являются хорошими учителями. Их возраст равен их полезности. И особенно к одной из этих пословиц начинающий оккультист должен отнестись с уважением. Вот эта пословица: "Тише едешь — дальше будешь”. Это мудрое предупреждение против ненужной торопливости. Это — сознательное указание на тот факт, что не умно "брать на перекоски” к известному конечному пункту назначения, вместо того, чтобы ехать по хорошо укатанной дороге, что желание выгадать время в конце концов ведет за собой не только потерю этого самого времени, но даже грозит катастрофой. Так вот не существует, быть может, другого рода деятельности, где пословица эта была бы более верной, чем в оккультизме. Естественно, что начинающий оккультист сильно жаждет развития психических сил и горячо желает получить дар ясновидения; и, конечно, эти стремления могут искушать его сойти с длинного, но верного пути. Похвально желать раскрытия внутренних способностей, чтобы иметь возможность лучше работать и приносить пользу для эволюции человечества, но было бы горьким несчастьем поставить такое раскрытие самодовлеющей целью и в погоне за ним потерять из виду вещи более важные. Подобные желания и стремления раскрытия сил только ради раскрытия могут заманить неопытного человека на окольный путь искусственного развития, а оттуда — в омут тоски и уныния, лежащий в конце такого пути. Будьте довольны тем путем, который ведет вас ввысь, хотя он и лежит через утесистые горы и хотя подъём по нему медленен и труден. В результате это будет всё же скорейший путь. Это же простой и ясный факт, что есть вещи неизмеримо более важные, чем развитие в себе ясновидения. Без них ясновидение окажется оружием опасным для самого обладающего им. С ними внутренние силы придут сами собой, как естественное следствие, они развернутся, как раскрывается цветок перед лучами восходящего солнца.

Психические силы, проявление коих озадачивает столь многих и кажется им столь чудесным и желанным, как, например, способность узнавать чужой характер, знать частью прошедшее или частью предсказывать будущее, имеют лишь незначительную и неверную ценность. Редко (и даже почти никогда) обладатель таких сил может иметь власть над ними, и по сравнению с высшей ступенью ясновидения, имеющей применение в оккультных исследованиях, силы эти значат столько же, сколько пузырек в оконном стекле, случайно увеличивающий видную через него звезду, по сравнению с телескопом астрономической обсерватории, скользящим по небу с математической аккуратностью. Такие меньшие психические способности столь же мало значат для развития духовности, сколь, например, способность гипнотизировать; обладать ими может безразлично и злой, и добрый. Главная их заслуга, пожалуй, состоит в том, что они служат к возбуждению интереса к оккультизму и побуждают к исследованиям, удаляющим людей от материализма. Даже если бы начинающий оккультист с опасностью для здоровья и с риском уготовить себе несчастную карму, которая может приостановить его высшее развитие на несколько перевоплощений, и добился этих меньших психических способностей, то они мало помогут ему в усилении его познавательных способностей.

Не имея подготовки, необходимой для умения производить точные наблюдения и истолковывать действительное значение явлений, он будет практически в том же положении, в каком оказался бы совершенно необразованный человек, попавший в химическую лабораторию. Для достижения таких низших психических способностей ему придется затратить массу времени и труда, которые принесли бы гораздо лучший результат, если бы их применить в другом направлении, где от них получилась бы для него польза постоянной и величайшей ценности. Значение кое-каких психических способностей, демонстрируемых иногда ясновидящими типа гадальщиков, и применяемых, главным образом, для целей наживы, крайне преувеличивается. Нам делают два-три правильных указания, и у нас уже создаётся ошибочное представление, что гадальщик видит всё наше будущее и может совершенно свободно предсказать любую часть его. В то же время мы мало обращаем внимания на те вещи, относительно коих гадальщик совершенно заблуждается — так сильно на нас действует то, что им было указано правильно.

Подлинная ценность этого рода ясновидения или медиумизма едва ли выше ценности хиромантии. Опытный хиромант без всякого ясновидения по раскрытой ладони может сказать почти столько же из прошлого и будущего человека, как лицо, обладающее этим низшим психическим развитием, и при том, с меньшей вероятностью ошибок. Конечно, ясновидящий даже низшей степени указывает факты несколько иного рода, чем искусный хиромант, даёт, быть может, несколько более деталей, но всё же сведения его нисколько не удивительнее, и уже вовсе не точнее или ценнее. Имея ввиду, что никакой действительной ценности не приобретается, но что всегда есть возможность потерять прочное многое в усилиях заполучить непрочное малое, ясно, что было бы порядочной глупостью тратить энергию и время на такое развитие. Этот путь, который "поскорее”, пробовали уже многие, и пробовали к своему великому огорчению. Это иногда бывает путь особого рода дыхательных упражнений, иногда какой-то другой; бывает, что удаётся получить дар астрального зрения, а с ним вместе расстройство нервной системы, здоровья и счастья на весь остаток данного воплощения.

Случается, что искусственно вынужденное ясновидение уводит человека в общение с низшими подпланами астрала, и несчастный экспериментатор к ужасу своему открывает, что не может властвовать над свею новой способностью и должен против свей воли созерцать гнусные вещи.

Тогда он открывает, уже слишком поздно, что он поступил неумно, заторопившись, и что совершил нечто худшее, чем простую растрату времени. Он не только не нашел действительно скорейшего пути, но запутался в таких трудностях, которые могут серьёзно помешать ему даже и на верной дороге, когда он, наконец, поймет свою ошибку и решится вступить как следует на настоящий путь. Каков же, однако, этот путь, которым скорее добраться до цели?

Это — развитие духовной природы человека, и если такой путь и кажется медленнее, то лишь вследствие ошибочного представления о якобы существующем более скором пути. Правильный путь заставляет обращать внимание всецело на духовность, а не на психические способности. На каждое отдельное воплощение нужно смотреть не с точки зрения возможности применить свои силы, а с точки зрения общего и постоянного блага для своего человеческого "Я” на протяжении многих воплощений. Другими словами, нужно считаться со всем путешествием, а не с каким-либо отдельным перегоном от станции до станции, отказываясь жертвовать счастьем будущего в пользу капризного настоящего. Пусть начинающий оккультист никогда не забывает необходимости считаться со многими, а не с одним только воплощением, ибо иначе все возможности к развитию будут для него весьма ограничены и сужены. Он должен отделаться от мысли, что смерть есть конец его планам, а стараться приучить себя думать, что смерть есть лишь простая случайность, простая перемена, наподобие того, как конец данной задачи или полчаса сна после обеда означает собой тоже только перемены деятельности в течение дня. Нужно непрестанно помнить, что смерти нет, что есть только различные состояния сознания, и что тот, кто работает по определенному связному плану эволюционного развития, может следовать ему из одного воплощения в другое, подвигаясь таким образом вперед со всё возрастающей и возрастающей скоростью. Следует думать и составлять планы на дальнее будущее и никогда не ограничиваться в этом лишь несколькими, быть может, немногими оставшимися годами данного воплощения. Итак, имея целью результаты не временные, а вечные, обратим внимание наше на духовное развитие, на изживание у себя дурных свойств характера, на очищение низшей природы, на приведение всей деятельности бодрствующего сознания в гармонию со своими высшими идеалами. Это и есть тот самый, кажущийся более медленным, путь, который на деле есть путь наиболее скорый и верный. По этому пути мы можем идти со всей быстротой, с какой нам хочется. Скорость нашего движения вперед будет зависеть всецело от той энергии и серьёзности, которые мы вложим в нашу работу. И когда наступит час, или точнее, когда будет достигнуто надлежащее внутренне состояние, то астральное зрение появится, как естественное следствие. Тогда оно будет благословением, а не проклятием. Одну вещь жаждущий духовного развития должен не забывать никогда: это то, что он работает не один. Возможно, что значительное время он не будет даже предполагать, чтобы кто-либо на свете имел малейший интерес в его усилиях. И это к лучшему, ибо один из уроков, кои предстоит ему выучить, заключается именно в умении быть одиноким и настойчивым. Но факт, что каждое стремление известно, и что за каждым усилием имеется наблюдение, остаётся фактом. Стремящемуся вперёд подаётся помощь ровно настолько, насколько это требуется и задолго до того, когда серьёзный начинающий оккультист начнет замечать это в бодрственном своём сознании, преподавание ему уже идет во внутренних планах во время сна. Без такой помощи духовный прогресс был бы практически невозможен, и чрезвычайно важно знать, что мы будем получать помощь ровно постольку — поскольку мы её заслуживаем. Между тем, мы заслуживаем её ровно в той степени, в какой сами оказываем её. Вот почему "забыть о себе в служении другим” есть путь более мудрый, нежели тратить время и энергию на развитие психических способностей для личного удовлетворения, положительно не имеющего подлинной ценности для других. От оккультистов, более продвинувшихся вперед, мы знаем, что наибольший прогресс совершается человеком именно в те моменты, когда он меньше всего думает о себе. Старайтесь изо всех сил принести пользу и заслужить, а не хлопотать о приобретении занятных способностей и якобы вытекающего из них личного удовольствия. В то время как развитие ясновидения привлекает столь многих, мы редко слышим, чтобы кто-либо спрашивал, как развить интуицию (прозорливость), являющуюся гораздо более важной. Развитие интуиции состоит в просвещении своего низшего "я” светом "Я” высшего, оно достигается чистотою жизни и направлением мыслей на высшее.

Интуиция идет с высот внутренних миров из источника мудрости.

Она есть способность подняться духовно столь высоко, ввести в физическое сознание столь безошибочное внутреннее прозрение, что именно к ней и следовало бы стремиться изучающему оккультизм, вместо развития психических сил.

Когда постигается искусство властвовать над своими мыслями и желаниями и очищать их, пробуждение психических сил придет само собой.

"Все вещи приходят сами к тому, кто умеет ждать” и работать. (Английская и французская поговорка — пер.).

 ТЕРПИМОСТЬ

Развитие в себе широкой терпимости обязательно для того, кто хочет иметь умственный и нравственный прогресс. Нетерпимость сковывает дух. Она возводит барьеры между нами и другими, и затемняет зрение, вместо того, чтобы просвещать понимание. Она ограничивает для нас возможности и суживает поле для нашего опыта. Между тем, опыт есть великий учитель — искусный преподаватель в школе эволюции. Опыт делает для нас эволюцию доступной, позволяет нам достигать высших ступеней развития. Разница между невеждою, подлецом и развратником с одной стороны и между просвещенным, благородным и утонченным человеком с другой, есть лишь результат их мышления и чувств, возбуждаемых в них выпадающим на их долю опытом.

Взаимодействие между мышлением и опытом играет большую роль в выработке характера. На низшей стадии развития опыт вызывает работу мысли и мы получаем неожиданный урок, выводя из опыта умственные заключения. Например, когда мы выходим на холод без соответствующего одеяния и вследствие этого получаем страдание, то, разумеется, потом мы хотя бы немного продвигаемся на пути развития осторожности. На высшей же ступени развития мышление предшествует действительности и мы намеренно ищем в себе, что у нас нуждается в укреплении; мы намеренно ищем такой обстановки, которая требуется для развития того или иного желательного качества. Так, например, решив, что у нас мало развито чувство сострадания, мы специально развиваем его, посещая больных и обездоленных. Но всё равно предшествует ли или последует опыт, он есть необходимое условие человеческого прогресса и душевного развития; и всё, что становится между нами и возможностью иметь опыт, замедляет нашу эволюцию. Хотя самою бросающуюся в глаза формою этого порока является нетерпимость религиозная — мы говорим порока, ибо и это название недостаточно ещё крепко для вещи, столь пагубной для блага человечества — мы не должны забывать, что в человеке среднего уровня имеется нетерпимости в той или иной форме гораздо больше, нежели нам хотелось бы допустить. Это мертвящая нравственная тень простирает свои ветви во многих направлениях. Существует нетерпимость расовая, нетерпимость национальная, классовая и, между прочим, особо коварная, всеобъемлющая в своем дурном действии и более всего распространенная форма нетерпимости — высокомерие. Это оно заставляет человека ошибочно выставлять на показ слабости других и не замечать слабостей собственных. Многие уже переросли за эту ступень развития, когда не любишь другого только потому, что он принадлежит к другой расе или имеет другой цвет кожи; многие уже достигли того просвещения, которое позволяет им смотреть на человека другой нации одинаково, как и на своего соотечественника; многие уже научились не питать неприязни к другому только потому, что он из другого класса общества, выше по положению, или ниже по положению, как случится; многие, несмотря на собственное положение, добрались до понимания, что все люди образуют единую человеческую семью; многие уже стали смотреть ровно и на богатейшего из богатых и на беднейшего из бедных, на ученого и на неуча, видя в них всех лишь различных членов мирового семейства, каждый из коих заслуживает самого вежливого внимания. Многие, повторяю я, способны на всё это и всё же, когда дело доходит до нравственных слабостей, проявляют вдруг такое высокомерие, которое сразу становится для них препятствием их духовному прогрессу. Для них, оказывается, существуют определенные формы или типы нравственных слабостей, с которыми они совершенно не желают иметь никакого дела, как равно и с теми их несчастными братьями и сестрами, которые такими слабостями страдают и в отношении коих они тогда принимают позу гордого презрения. Много людей с широким умственным кругозором и прогрессивными взглядами считают вора или дегенерата недостойными внимания; много свободомыслящих и добрых женщин смотрят на своих падших сестер с равной нетерпимостью и брезгливо подбирают юбки, когда проходят мимо них, не скрывая своего высокомерия. И тысячи из нас, которые готовы сейчас же осудить религиозную нетерпимость ханжи, остаются слепы к тому, что мы сами проявляем равную нетерпимость, когда дело коснется чего-либо иного. И вот, когда мы преодолеем самые обычные формы нетерпимости, и станем пригодны для более высокой работы над преодолением также более тонких форм её, то великие духовные уроки будут получены нами именно через тех людей, перед которыми нетерпимость заставляет нас закрывать врата нашего сочувствия. Если мы не поставим между нами и ними преграды нетерпимости и тем не изолируемся от них окончательно, если мы, таким образом, не сузим поле нашего опыта глупыми предрассудками, то мы увидим, что из оказываемого им нами сочувственного внимания для нас проистечет более широкая мудрость, нежели та, которую мы ныне имеем.

Великий труд, предстоящий каждой развивающейся душе, есть не менее как понимание жизни во всех её формах и разновидностях, понимание Вселенной и развитие сочувствия; и всякое препятствие на этом пути нужно смести прочь. Позволить затаенной нетерпимости ограничить и ослепить нас в раскрытии нашего духа было бы равносильно тому, как если бы кто-либо стремился бы стать великим художником и, вдруг, настолько ненавидел бы краски некоторых цветов, что совершенно не желал бы иметь с ними дело. Этим он исключил бы из художественного своего развития такой важный фактор, что этим несомненно нанес бы роковой удар своему окончательному успеху и свел бы на нет всю свою работу этим глупым предубеждением до тех пор, пока не отделался бы от него окончательно. Может быть красный цвет не так приятен, как голубой или наоборот, однако же оба являются результатом разложения призмою чистого белого светового луча и каждый из них необходим в гармонии цветовой гаммы. Так и каждая человеческая личность есть результат попыток проявить врожденную божественную сущность посредством действия через материю, и такие различные проявления следует изучать и понять прежде, чем мы сможем уяснить себе гармонию целого.

Между нетерпимостью и высокомерием есть самая тесная родственная связь, и высшие духовные авторитеты указывали на тонкое зло, сокрытое здесь. Может быть не один добрый человек дивился словам Христа, когда он горько упрекал фарисеев и мешал их в одно с мытарями и грешниками, заявляя даже, что последние гораздо ближе к царствию небесному, нежели высокомерные. Однако оккультисту эта истина должна быть столь же ясной, как свет солнечный. Чувство обособленности есть высший грех из всех грехов и самый трудный для преодоления. Те самые грешники, от которых в ужасе отступали высокомерные, несомненно имели сердечную сторону своей природы гораздо выше развитой, нежели их гордые критики, и хотя по временам выказывали предосудительные нравственные слабости, но по естественному ходу вещей развились бы несравненно скорее, чем успели бы освободиться от именно данного своего порока те самые, которые смотрели на них с презрением. Или, говоря иначе, народ именно потому и считает грешников грешниками, что они проявляют грех свой в низшей форме, доступной распознаванию толпы, тогда как высокомерные имели грех более тонкий, неуловимый для толпы, а потому и более вредный.

Почему же нетерпимость столь опасна? Во-первых потому, что выставляя недолжным образом на показ грех, за исключение коего проводится безжалостная и неосмотрительная борьба, мы становимся слепы к тем хорошим качествам, кои в каждом имеются, и тем самым становимся закрытыми как раз для того, что мы должны всегда искать, что мы должны ставить на первый план и поощрять. Смотря только на одно какое-либо дурное качество, мы позволяем ему так нас загипнотизировать, что наша здравая способность суждения уже теряет свое равновесие наподобие того, как гипнотизирует человека черное пятно на стене, если он смотрит только на него до утомления известных мускулов. Так и проявляющие нетерпимость вызывают у себя паралич познавательных способностей и становятся слепы к хорошему. Чтобы избавиться от нетерпимости, нужно памятовать, что вся жизнь едина, окружающие нас суть буквально мы сами в другой форме, что на высокой точке во внутренних планах сознание едино.

Мы — индивидуумы, и всё-таки мы составляем единое целое, как пальцы на руке, из коих ни один не может пострадать без того, чтобы боль его не передалась сознанию, управляющему всеми пальцами вместе. Мировое "Я” выражается во многих формах, каждая из коих выявляет лишь частицу сознания единого; и если какое-либо из этих по-видимому раздельных "Я” смотрит на других "Я” с высокомерной нетерпимостью, то этим наносится утончённая боль, и действие это можно уподобить тому, как если бы одна рука причинила рану другой.

В избавлении себя от нетерпимости, в сламывании разъединяющих перегородок много помогает намеренное искание хорошего во всех и во всём; памятование, что нет такого существа, у которого не было бы своих хороших качеств. У всех есть и хорошее и плохое, и сила и слабость. Вся разница только в том, что у каждого слабости выражаются по-своему. Некоторые слабости считаются хуже, чем другие — вот и всё, этим и определяется кодекс морали. Один грабит незнакомого человека, но за друга готов жизнь свою положить, другой живёт по закону, но улизнёт, как только почует себе опасность, предоставив своих друзей гибели. Тот не может бороться с бутылочкой, но всегда ко всем ласков; а другой в рот хмельного не берёт, но исподтишка язвит и злословит о своём же приятеле. Один вспыхивает, как порох, не постоит и за кулачной свалкой на улице, но скоро отходчив и через минуту жмёт руку противнику. Другой не позволит ни за что себе такого неприличия, но если его заденут, начинает срывать свою злобу на зависящих от него существах, чем блестяще доказывает свою трусость. И так идёт сплошь у всех. Многие слабости, главным образом, потому так не нравятся, что они слишком уж поверхностны, и как правило тот, кто больше всего выказывает нетерпимости к недостаткам других, как раз сам обыкновенно бывает нравственным уродом в чём-либо ином. Но всё же доброе и хорошее есть во всех; даже и в тех, кто страдает нетерпимостью. Терпимость же — одна из лучших добродетелей и она — краеугольный камень в нерукотворном храме. На ней придётся основываться всем другим, которые ещё нужно приобретать. Терпимость предшествует просветлению, как утренняя заря предшествует восходу солнца. Она рассеивает мрак невежества, в коем мы пребываем относительно других и освещает путь к примирению. Это врата во всемирное братство. При терпимости не может быть жестокости. Она есть вестник милосердия и обетование расцветающего чувства сострадания.